Я не то чтобы явился на это собрание, не зная куда (а главное, на что) иду. На собрании другого ТСЖ, в старом питерском доме, на моих глазах председателя правления жилтоварищи пытались выудить из-за железной решетки на лестнице, грозясь, коли тот не выйдет, за решетку посадить. Но там накал страстей был прогнозируем: дореволюционные дома петербургского центра, пережившие три революции, две войны, но ни одного капремонта, заселенные вперемежку бабулями, алкашами, богачами и недобитыми интеллигентами, на своих собраниях взрываются потому, что денег на ремонт дома надо столько, сколько все равно не собрать. И мой приятель, питерский журналист Дима Синочкин, исключительный специалист по недвижимости, всерьез считает, что ТСЖ в таких случаях городить — как городить огород на вулкане. К Синочкину и его идеям я еще вернусь, а сейчас о собрании. Дело в том, что новый дом являет собой некий идеал новой и, если хотите, путинской России. Индивидуальный проект (я не про Путина, а про архитектора Явейна). Монолитный железобетон. Подземный гараж. 50 квартир и 2 подъезда. Закрытый зеленый двор. Консьержки. Тихий центр. Не верите мне — спросите Синочкина: таков сегодня дом русской мечты. Достаточно большой, чтобы оплачивать охрану и благоустройство (типичная машина во дворе у тех, кому не хватило мест под землей,— двухлетняя Audi A4), и достаточно маленький, чтобы всем договориться. Меня, правда, смущало, что половина балконов в нашем доме быстро и разномастно переродилась в лоджии, где, как известно, советские люди складируют то, что держать дома стыдно, а выбрасывать жалко, но это детали. Для собрания был арендован соседний конференц-зал (о, скромное обаяние буржуазии!), повестку раздали заранее, я приготовился быстренько проголосовать за утверждение отчета, за новый бюджет, а также за найм юриста, занимающегося переводом придомовой земли в собственность. А заодно спросить, почем нынче земля для народа, сколько налогов с нее придется платить и сможем ли мы устроить на нашей земле теннисный корт и тенистый сад. И вот когда председатель объяснила, что миллион рублей в год на консьержек складывается из зарплаты в 8 тысяч рублей, помноженной на 4 смены, помноженной на 2 подъезда, плюс налоги, левая часть зала, традиционно занимаемая в России социалистами, вдруг обрела вид трех блондинок, и голосом гламурного Горыныча неожиданно приказала:
— Прекратите! Мы не будем слушать вашу белиберду, пока вы не объясните: зачем мы тратим деньги на управляющую компанию?! Я не хочу, чтобы управляющая компания тратила на консьержек миллион из моего кармана! Присутствовавшие мужчины прикрыли рты ладонями, но председатель, слыхавшая, полагаю, и не такое, невозмутимо ответила, что платит миллион не лично блондинка, а мы все, причем пропорционально размерам квартир, за что сами голосовали на учредительном собрании, как и за найм управляющей компании. И мы можем обсудить консьержек либо в разделе "разное", либо на новом собрании, а сейчас давайте по повестке, которую, кстати, мы тоже только что единогласно утвердили...
— Мой муж,— поднялась при этих словах светлая голова номер два,— управляет бизнес-центром площадью 15 тысяч метров! И он говорит, что консьержки, вахтеры — это вообще фигня, что защищают лишь профессиональные системы охраны!
— А не мог бы ваш муж прикинуть, во сколько нам обойдется установка и обслуживание такой системы? — невозмутимо отозвалась председатель. (У меня начало складываться впечатление, что она способна заменить Брюса Уиллиса в любом из "Крепких орешков". Вскоре я понял, что она может его заменить и без грима.)
— Это вы должны все считать! Вы! Зачем мы вас выбрали?! — проснулась голова номер три
— И я не согласна, что у нас теперь закрытый двор! Зачем нам шлагбаум?! У моего ребенка может развиться клаустрофобия!!! Любезный читатель! (Простите старомодность, но для описания больших страстей требуется классический слог.) Читатель! Представьте, что вместо "Огонька" вы получили стенограмму трехчасового собрания жильцов, перебивающих, кричащих "А вот когда мы с мужем отдыхали в Канаде..." или "Мне мало трех машиномест!"
—- и главное, представьте, что вас эту стенограмму заставили читать. И вы поймете, в каком состоянии был я (и не я один) к исходу третьего часа. Потому что уже к исходу первого мне стало ясно, что целью кричавших было не выяснить юридический или финансовый вопрос, не обозначить свой интерес и попробовать найти компромисс, а показать себя. Намекнуть на доход или близость к Смольному. Показать, что это не единственная квартира в собственности. То есть добиться неких моральных преимуществ, выхода в сторону из общего правила. И эти дикие танцы блондинок (которых оказалось не три, а минимум треть) — я стал понимать! — можно было прекратить лишь одним. Нужно всех этих орущих вывести в отдельный зал, а самим остаться в узком составе — председатель, представитель управляющей компании, юрист и несколько здравых мужиков — и быстро перерешать все вопросы. Так, консьержки или видеонаблюдение? Что по деньгам? Когда по срокам? Принято! Сколько денег от арендаторов? Сколько стоит саженец клена? Отклонено! Официальное подключение к электросетям? Сколько дать на лапу? Кому? Принято! Потому что иначе даже простые и здравые идеи, вроде создания сайта ТСЖ или обмена электронными адресами, замылятся, уйдут в пар, а консьержки разбегутся, и крыши и трубы начнут течь. Такой у нас народ и такая страна. И когда собрание все же закончилось, и сосед Миша предложил мне сигарету, я машинально взял, хотя уже 6 лет не курю. Мы с Мишей вышли на балкон при конференц-зале, полюбовались питерскими видами, и Миша сказал:
— Знаете, а ведь если бы это было не собрание, а сезонная распродажа, все бы быстренько договорились по скидкам и размерам... У нас в отношениях деньги и вещи — необходимый посредник, а напрямую никак, вот почему законы не работают... Он докурил, а я понял, как называется система, которую я в ярости хотел создать. Она называется вертикалью власти, когда вся демократия — для декорации и отчета. И от Путина, получается, меня отличало лишь то, что он эту систему создал, а я о ней лишь слабодушно мечтал. Я Путина вставил в текст не для (пре)красного словца. В последнее время оттуда, где обитает "власть", уж больно часто поступает информация, что сценарий распада страны в Кремле считают вполне реальным. И я не думаю, что главред "Эха Москвы" Венедиктов, сообщая об этом, питается личной фантазией, а не тем, что ему сообщили "за стенкой". Возможно, цель этих сливов — успокоить, показать, что все под контролем. Я же, в свою очередь, думаю, что, когда страны разваливаются, их разносит такая сила, что утрачивается любой контроль. В конце концов, сегодня у Владивостока, Калининграда и Москвы нет ничего общего, кроме русского языка, доходов от нефти и привычки к покорности, но как минимум один из ингредиентов может исчезнуть. И вот мне интересно: что будет тогда? Ведь когда творится новая Большая история, когда еще ничего не окостенело, все ведь действительно зависит от самих людей, разве не так? Если они умеют не просто говорить, но договариваться, у них, скорее всего, образуются в той или иной форме народовластие и закон. А если нет, то Туркмен-баши, который, полагаю, был все же не злодеем, а человеком, которого достал бардак и который понимал, что с его народом иначе нельзя. И вот здесь, в этой картине будущего — только не смейтесь! — мне кажется чрезвычайно важным для России опыт ТСЖ. Потому что где же еще учиться договариваться жить совместно, как не в своем доме? Не на выборах же президента (и тем более не на отмененных же выборах губернаторов?). Научимся выбирать правление ТСЖ, научимся принимать у правления отчеты — научимся выбираться и контролировать муниципальные власти. Научимся муниципальные — дойдем и до Кремля, и будет там не бог с мигалкой, а свой человек. И даже наше жуткое собрание было не таким уж и провальным — я кое с кем познакомился, обменялся телефонами, довольно многое узнал. И уж дальнейшие собрания пропускать точно не намерен. Возможно, я идиот в своих предположениях, но не одинокий, это уж точно. И я сейчас не про Солженицына и его идею спасительной земской власти. А про того же моего приятеля Диму Синочкина. Дима в последнее время редактирует питерский журнал "Пригород", и сам все больше за городом живет, обожая лодку и рыбалку, и считает, что то, что сегодня складывается в садоводствах, дачных и коттеджных поселках, в конечном итоге определит будущее России. Потому что там сами люди решают, асфальтировать ли им дорогу, устраивать ли общую канализацию, подключаться ли к газу, и ни на какую другую "власть" они свалить свои проблемы не могут. Мы с Синочкиным недавно встречались, и он эту идею мне разъяснял, и я кивал, соглашаясь с тем, что даже в самых дохлых садоводствах за последние лет 15 произошли колоссальные изменения, основанные на совместном управлении частной собственностью, и он вполне серьезно спросил, не собираюсь ли я все же переехать из Города большой нефти, то есть Москвы, в провинцию у моря, то есть на балтийский берег под Петербург.
У меня такая идея ведь была. — Понимаешь, тезка,— ответил я,— Большая нефть и Большие деньги, как к ним ни относись, формируют Большое историческое время. — Ты называешь возню в дерьме ради денег Большим временем? — удивился он. Вон, поди, плавает сейчас на лодке, пока я дописываю этот текст на увитом виноградом балконе, единственном, кстати, зеленом балконе в нашем небедненьком ТСЖ. Нужно будет соседу Мише позвонить, мы договаривались сходить в муниципалитет, чтобы выяснить, можем ли мы рассчитывать на высадку кленов во дворе, пока земля во дворе еще государственная. Деваться некуда — я обещал.
Фото: PhotoXpress
